О фотографии и восприятии изображения.

[Просто Юрий]

Не секрет, что как и в музыке, на протяжении истории человечества визуальное искусство, являясь не менее древним, нежели музыка, пыталось изобрести некий формализованный язык описания изображений. Музыка в этом преуспела больше, создав нотный стан, лады, тональности, серийную технику. В изобразительном искусстве с этим оказалось все довольно сложно. В первой половине 20 века американский ученый немецкого происхождения Рудольф Арнхейм написал фундаментальный труд по исследованию восприятия изображения, в котором в очередной раз попытался формализовать подход к изображению, построить логически обоснованную систему анализа изображения. В конце 20 - начале 21 века преподаватель журфака МГУ Александр Лапин в своих двух книгах "Плоскость и пространство или жизнь квадратом" и "Фотография как..." попытался выразить подход Арнхейма применительно к фотографии, расширив его и дополнив применительно к особенностям фотографии, т.к. основным отличием живописи от фотографии является то, что живопись - искусство создания, фотография - искусство видения.
Кроме традиционно сложившихся принципов компоновки кадра, традиционных композиционных решений, пришедших в фотографию из живописи, в фотографии, как в искусстве видения, присутствует момент "замораживания времени" - фиксация в виде фотоизображения момента внешней жизни.
Конечного критерия, по которым можно логически определить понятие "хорошей фотографии" мне найти не удалось. Здесь множество факторов - идеальная с точки зрения описанных Арнхеймом принципов фотография может быть скучным мертвым серяком, фотография с массой компоновочных ляпов - вовлекающей, красивой и живой. Причем при попытке поправить эти ляпы - фотография может и потерять свое очарование...пришел я к такому выводу, что очень часто в фотографии присутствует некая непознанная на уровне логики субстанция, передаваемая аппаратурой, которую я называю искрой души фотографа. Эта субстанция, при передаче аппаратурой деградирует в разной степени, но окончательно не убивается ничем. Для того, чтобы ее разглядеть в надцатой копии дцать раз переданной через интернет требуется некоторое собственное ощущение - это не фотографическая "златоухость", а видимо некоторое духовное "родство" зрителя и автора, которое может быть константным (в тех случаях, когда зрителю нравится творчество фотографа в массе) и ситуативным (когда зрителю нравится конкретная работа, очень часто кто автор узнается уже после).
Однако, в фотографии есть серьезный подводный камень, подстерегающий многих, как авторов, так и зрителей - очень часто, когда говорят о фотографии, что она хороша - оказывается, что хороша не фотография, а хорошо то, что там изображено. Т.е. - фотография красивого цветка часто называется хорошей, потому что фотографу удалось передать цветок таким, каким он есть и не испортить его. Это - неплохо, умение увидеть внешнюю красоту и передать ее не испортив многого стоит. Отчасти, собственно в этом было искусство знаменитого американца Анселя Адамса. Конечно, не на 100%, но достаточно ясно.


Однако высшим пилотажем лично я считаю все-таки те фотографии, в которых есть красота внутренняя, красота смысловая и образная, созданная из изначально невыдающихся объектов кадра.
Одним из любимых мной жанров фотографии является портрет. Портрет, как выражения человеческой натуры и личности конкретного человека. Довольно часто зрители считают, что портрет - это фотография человека, сделанная "по сиськи", "по пояс", "крупно лицо", "лицо в три четверти" и т.д. Это совершенно неверно! В портретной фотографии совершенно необязательно наличие лица в кадре. Довольно известная работа российского фотографа Бодрова

я считаю явным и очень хорошим представителем настоящего портрета.
Собственно портрет я и считаю тем жанром, где эта искорка автора проявляется в максимальной фазе. Когда кадр мертв, и этой искорки жизни не ощущается - фотография любого жанра превращается в плохой натюрморт, в котором есть ПРЕДМЕТЫ, которые КАК-ТО СТОЯТ.
Три фотографии, которые мне очень нравятся как портреты