Привет от эзотерика 1920-х!

[Маркиз де Сартр]

Думаю, нынешним эзотерикам будет интересно ознакомится с мнением эзотерика жившего в "граммофонном раю". Я имею в виду эзотерического немецкого писателя Г.Гессе и его книжку "Степной волк" 1927-го года."И правда, к моему неописуемому изумленью и ужасу,дьявольская жестяная воронка выплюнула ту смесь бронхиальноймокроты и жеваной резины, которую называют музыкой владельцыграммофонов и абоненты радио, -- а за мутной слизью и хрипами,как за корой грязи старую, великолепную картину, можно было и всамом деле различить благородный строй этой божественноймузыки, ее царственный лад, ее холодное глубокое дыханье, ееширокое струнное полнозвучье. -- Боже, -- воскликнул я в ужасе, -- что вы делаете,Моцарт? Неужели вы не в шутку обрушиваете на себя и на меня этугадость, не в шутку напускаете на нас этот мерзкий прибор,триумф нашей эпохи, ее последнее победоносное оружие вистребительной войне против искусства? Неужели без этого нельзяобойтись, Моцарт? О, как рассмеялся тут этот жуткий собеседник, какимхолодным и призрачным, беззвучным и в то же времявсеразрушающим смехом! С искренним удовольствием наблюдал он замоими муками, вертел проклятые винтики, передвигал жестянуюворонку. Смеясь, продолжал он цедить обезображенную,обездушенную и отравленную музыку, смеясь, отвечал мне: -- Не надо пафоса, соседушка! Кстати, вы обратили вниманьена это ритардандо? Находка, а? Ну, так вот, впустите-ка в себя,нетерпеливый вы человек, идею этого ритардандо, -- слышитебасы? Они шествуют, как боги, -- и пусть эта находка старикаГенделя проймет и успокоит ваше беспокойное сердце!Вслушайтесь, человечишка, вслушайтесь без патетики и безнасмешки, как за покровом этого смешного прибора, покровом иправда безнадежно дурацким, маячит далекий образ этой музыкибогов! Прислушайтесь, тут можно кое-чему поучиться. Заметьте,как этот сумасшедший рупор делает, казалось бы, глупейшую,бесполезнейшую и запретнейшую на свете вещь, как он глупо,грубо и наобум швыряет исполняемую где-то музыку, к тому жеуродуя ее, в самые чуждые ей, в самые неподходящие для нееместа -- как он все-таки не может убить изначальный дух этоймузыки, как демонстрирует на ней лишь беспомощность собственнойтехники, лишь собственное бездуховное делячество!Прислушайтесь, человечишка, хорошенько, вам это необходимо!Навострите-ка ушки! Вот так. А ведь теперь вы слышите не толькоизнасилованного радиоприемником Генделя, который и в этоммерзейшем виде еще божествен, -- вы слышите и видите,уважаемый, заодно и превосходный символ жизни вообще. Слушаярадио, вы слышите и видите извечную борьбу между идеей и еепроявленьем, между вечностью и временем, между Божественным ичеловеческим. Точно так же, мой дорогой, как радио в течениедесяти минут бросает наобум великолепнейшую на свете музыку всамые немыслимые места, в мещанские гостиные и в чердачныекаморки, меча ее своим болтающим, жрущим, зевающим, спящимабонентам, как оно крадет у музыки ее чувственную красоту, каконо портит ее, корежит, слюнит и все же не в силах окончательноубить ее дух -- точно так же и жизнь, так называемаядействительность, разбрасывает без разбора великолепнуювереницу картин мира, швыряет вслед за Генделем доклад отехнике подчистки баланса на средних промышленных предприятиях,превращает волшебные звуки оркестра в неаппетитную слизь,неукоснительно впихивает свою технику, свое делячество,сумятицу своих нужд, свою суетность между идеей и реальностью,между оркестром и ухом. Такова, мой маленький, вся жизнь, и мытут ничего не можем поделать, и если мы не ослы, то мы смеемсяпо этому поводу. Таким людям, как вы, совсем не к лицукритиковать радио или жизнь. Лучше научитесь сначала слушать!Научитесь серьезно относиться к тому, что заслуживаетсерьезного отношенья, и смеяться над прочим!"